A Few Thoughts About Nots

 

 

The Not Things

In the Time of the Great Plague of 2020 many critics of our government are critical not of what has been done, but of what should have been done and was not. “For what was there none cared a jot; but all were wroth with what was not.”

Our leader, Bozo the Clown should have seen it coming, should have done something to stop the plague. But Bozo did nothing. “Why blame me,” says Bozo. “Name me one President in American history who ever saw a plague coming.”

 Bozo’s response to Covid-19: “It is what it is.”

 “Nobody expected the Spanish Inquisition.”

Monty Python

 

Meeting Not to Drink

Hoping to please the old man when they once met, the young writer Ivan Bunin told Tolstoy, “The sobriety societies are doing great things these days.” The old man snorted. “You mean when people get together not to drink? There’s something fake and unnatural about that. When people get together they naturally are going to drink. Getting together not to drink won’t do.”

                                             Ivan Bunin, The Liberation of Tolstoy

 

Thoughts for the Pro Lifers and Pro Choicers: If You Are Not, Are You Not Unhappy?

In Anna Karenina Dolly and Anna discuss the issue of contraception. Anna says, “What is reason given to me for if I am not to use it to avoid bringing unhappy creatures into the world? . . . I should always feel I had wronged these unhappy children . . . If they are not [if they don’t exist], at any rate they are not unhappy.” The original reads, “Если их нет, то они не несчастны по крайней мере, а если они несчастны, то я одна в этом виновата.” Literally: “If they are not, then they are at least not unhappy, but if they are unhappy, then I alone am to blame for that.”

 

Non-Events With Consequences

You use contraceptives. Your lovely baby girl—little Rachel with the curly ringlets and bright blue eyes—is never born. Consequently, you are lonely, sad, disillusioned with life. Meanwhile, Rachel is not unhappy, because she is not.

You miss an important phone call. The bell on the phone downstairs does not ring anymore. It started doing it (not) just this week.

In Anna Karenina Sergei Ivanovich wants to propose to Varenka and she wants him to. But they each are of two minds about this. Something deep inside each of them does not want the proposal to happen. In a scene in which they are out together gathering mushrooms, Sergei almost proposes, then does not. It almost happens, then does not. Later “the grownups sat by the balcony and talked as though nothing had happened, though they all, especially Sergei Ivanovich and Varenka, were very well aware that there had happened an event which, though negative, was of very great importance.” Or to put it in other words: a non-event of great importance had not happened.

[excerpted from the book by U.R. Bowie: Here We Be. Where Be We?]

Translations of two poems about SNOW IN JERUSALEM, Булат Окуджава, Bulat Okudzhava, Андрей Дементьев, Andrei Dementiev

 , 

Булат Окуджава
(1924-1997)

 

В Иерусалиме первый снег.
Побелели улочки крутые.
Зонтики распахнуты у всех –
красные и светло-голубые.
 
Наша жизнь разбита пополам,
да напрасно счет вести обидам.
Каждому воздастся по делам,
грустным, и счастливым, и забытым.
 
И когда ударит главный час
и начнется наших душ поверка,
лишь бы только ни в одном из нас
прожитое нами не померкло.
 
Потому и сыплет первый снег.
В Иерусалиме небо близко.
Может быть, и короток наш век,
но его не вычеркнуть из списка.

 1993

 

Literary Translation/Adaptation by U.R. Bowie

Jerusalem just saw its first snowfall.
The narrow streets are powdered softly, whitely.
Umbrellas raised on high to catch the slow fall:
red ones, bright-blue, yellow, taut and sprightly.
 
Our lives are split in half, rent all apart,
and there’s no need to nurse your fretfulness.
Each gets his just deserts and plays his part,
feels sadness, happiness, forgetfulness.
 
And when the fatal hour tolls its bell,
when souls line up for last evaluations,
we’d like to think that when we hear death’s knell, 
what lives we’ve lived will rate some acclamations.
 
And that's the reason that first snow comes sleeting.
Jerusalem has skies and heaven close to earth.
Could be our time and era’s short and fleeting,
but while we live of time there’s still no dearth. 

d

 

From Website obshelit.ru: 11.01.2013г. Российская газета "Коммерсант" публикует заметки своего израильского корреспондента о небывалом за последние 20 лет снегопаде. Муниципальные власти Иерусалима перекрыли дороги и отменили занятия в школах. Главная проблема для Иерусалима и вообще для всех заснеженных регионов Израиля – отсутствие зимних шин. С точки зрения государства, легче несколько дней не работать, чем завозить в Израиль зимнюю резину и таким образом противостоять снегу. Причем, "снежные каникулы" – это оплачиваемые выходные. Магазины работают, но не все, сообщает из Израиля корреспондент этой газеты. Общественный транспорт работает, но, опять же, не весь. Не работают банки, не работают многие муниципальные службы, не работают крупные магазины, крупные торговые центры. Работают небольшие кафе, небольшие магазинчики. Умереть с голоду, понятное дело, невозможно. И наконец, самое главное, как подчеркивает автор корреспонденции – это очень красиво, это безумное зрелище – снег в Иерусалиме. Андрей Дементьев (1928-2018)             СНЕГ В ИЕРУСАЛИМЕ «В Иерусалиме выпал русский снег...» В Иерусалиме он нежданный гость, Явился без звонка и стука. Я сжал в ладони снега горсть И дней унылых испарилась скука. А рядом веселится детвора – Для них сегодня маленькое чудо, Хоть не пришла для Хануки пора, И СНЕГ – не с пончиками блюдо... 30-31.января 2008 г d Literary Translation/Adaptation by U.R. Bowie Snow in Jerusalem (A Russian Snow Has Fallen on Jerusalem)   Jerusalem received a guest unbidden, Who didn’t ring the bell or knock on door. I squeezed a soggy handful in my mitten: The spleen of sad days faded evermore. The kiddies are rejoicing all around; The flurries have them blissful, going nuts. Though Hannukah’s now past, won’t soon come round,  Snowflakes are not a dish that goes with donuts. d

Translation of Poem by Aleksandr Blok, АЛЕКСАНДР БЛОК, "Грешить бесстыдно, непробудно," "Boozer inebriate, shamelessly sinning"

 

АЛЕКСАНДР БЛОК
(1880-1921)
 
Грешить бесстыдно, непробудно,
Счет потерять ночам и дням,
И, с головой от хмеля трудной,
Пройти сторонкой в божий храм.
 
Три раза преклониться долу,
Семь — осенить себя крестом,
Тайком к заплеванному полу
Горячим прикоснуться лбом.
 
Кладя в тарелку грошик медный,
Три, да еще семь раз подряд
Поцеловать столетний, бедный
И зацелованный оклад.
 
А воротясь домой, обмерить
На тот же грош кого-нибудь,
И пса голодного от двери,
Икнув, ногою отпихнуть.
 
И под лампадой у иконы
Пить чай, отщелкивая счет,
Потом переслюнить купоны,
Пузатый отворив комод.
 
И на перины пуховые
В тяжелом завалиться сне…
Да, и такой, моя Россия,
Ты всех краев дороже мне.
 
1901 г.
 
d

                                                Literary Translation/Adaptation by U.R. Bowie

Boozer inebriate, shamelessly sinning,
Losing all count of the nights and the days;
Head in an alcohol haze dully spinning,
He slinks into God’s holy temple edgeways,
 
Bending three times in a penitent bow, 
And seven times crossing himself fervently,
Then stealthily pressing his ardent hot brow
Against spit-begrimed flagstones, debris. 
 
Copper coin placing in the plate by the painting,
Three times, then seven more times pressing on,  
Kissing the antique and cheaply made framing
Of that many-times-over-kissed ancient icon.
 
On the way homeward he weighs up the worthiness
Of his own self as equal to that coin of brass;
At his flat a dog, hungry and reeking in manginess,  
With a hiccup he kicks him aside to go past.  
 
Sits by the icon, beneath intercessor, 
Tea-drinking, abacus clicking through checks,
Then opens a drawer of the pot-bellied dresser,
Pulls out and licks through each voucher’s prospects,
 
Finally on mattress divine, featherbedded,
Sinks down in abysses of deepest sleep sea . . .
Be you as he is, my Russia thickheaded,
You’re dearer than all other places to me.

 

 

Bobby Goosey, "It's Raining on the Rainbow in My Mind"

 

Bobby Lee Goosey
 

It’s raining on the rainbow in my (my, my) mind.
I fear the pot of gold is in a (bye-bye) bind.
What if the gold should rust beneath its (rye, rye) rind?
It’s raining on the rainbow in my mind.
 
It’s raining on the rainbow in my (my, my) mind.
What if the colors run, become un- (lie, lie) lined?
I fear the green about the red may (why, why?) wind.
It’s raining on the rainbow in my mind.
 
It’s raining on the rainbow in my (my, my) mind.
My eyes are blurred, the rainbow’s looking (be-, be-) grimed.
Hang on, don’t let the colors come un- (rhy, rhy) rhymed.
It’s raining on the rainbow in my mind.
 
Hooray! The skies are blue now in my (my, my) mind.
The rainbow in my mind is unbe- (gry, gry) grimed.
I’m happy, thank you, Lord; you’re oh so (ky, ky) kind!
There’s sunshine on the rainbow in my mind, thank God;
Just look at how that rainybow can shine!
 
[from Bobby Goosey’s Compendium of Perfectly Sensible Nonsense Verse]

Translation of Poem by Marina Tsvetaeva, "Два солнца стынут," TWO SUNS

 

Marina Tsvetaeva

(1892-1941)

 

Два солнца стынут — о Господи, пощади!
Одно — на небе, другое — в моей груди.

Как эти солнца — прощу ли себе сама? —
Как эти солнца сводили меня с ума!

И оба стынут — не больно от их лучей!
И то остынет первым, что горячей.

October 6, 1915

d

                                            Literary Translation/Adaptation by U.R. Bowie
                                                                     

                                        Two Suns

Two suns are cooling—O Lord, have mercy on me!
One sun in the sky, and the other in my soul’s esprit.
 
How did they . . . can I absolve my very self of blame?
How did these two suns render me fond and insane?
 
Both of them cooling, their rays singe with lessened ardor!
The one searing hottest the first to be cooled to the core.

 

 

Translation of Poem by Marina Tsvetaeva, Марина Цветаева, " Не думаю, не жалуюсь, не спорю," "I do not think, don’t argue or complain"

 

Марина Цветаева
(1892-1941)
 
Не думаю, не жалуюсь, не спорю.
Не сплю.
Не рвусь
ни к солнцу, ни к луне, ни к морю,
Ни к кораблю.
 
Не чувствую, как в этих стенах жарко,
Как зелено в саду.
Давно желанного и жданного подарка
Не жду.
 
Не радует ни утро, ни трамвая
Звенящий бег.
Живу, не видя дня, позабывая
Число и век.
 
На, кажется, надрезанном канате
Я - маленький плясун.
Я - тень от чьей-то тени. Я - лунатик
Двух темных лун.
 
July 13, 1914

 

 

Literary Translation/Adaptation by U.R. Bowie

 

I do not think, don’t argue or complain;
Nor do I sleep.
I don’t rush off
Toward the sun or the moon or far oceans’ demesne;
Don’t board any ships bound for Spain.
 
I feel not the heat on the walls or this floor,
See not the green by the garden lychgate.
That gift long-awaited and wished for
I do not anticipate.
 
No joy do I take in the morning, the trolley,
Its jangle-clang flight.
I live unaware of the day and its folly;
Forgetful of dates, of the century’s plight. 
 
On what seems a frazzled, near-cut-through tightrope,
Me, I’m a teetoncey dancer.
I’m a shadow of someone’s faint shadow aslope,
Two-dark-moons moonwalker, romancer.  
 

 

 

d

 

Analysis of the Poem; From the Internet Site 1strofa.ru

 

Анализ стихотворения: Не думаю, не жалуюсь, не спорю

Марина Цветаева

«Не думаю, не жалуюсь, не спорю…» — стихотворение, адресованное Петру Эфрону, родному брату мужа Цветаевой. Произведение датировано тринадцатым июлем 1914 года. Посвящено оно тяжело больному, умирающему человеку. Когда Марина Ивановна писала «Не думаю, не жалуюсь, не спорю…», Петр лежал в больнице с туберкулезом. Поэтесса регулярно навещала его. По мнению ряда исследователей, до того, как Эфрон слег, Цветаева не испытывала к нему сильных чувств. Любовь в ней зародилась только перед самой смертью Петра. Сложившаяся ситуация сильно угнетала супруга Марины Ивановны, Сергея Эфрона. Он даже решился идти добровольцем на Первую мировую войну. Конфликт разрешила сама судьба. В конце июля 1914 года Петр скончался. Цветаева посвятила ему несколько стихотворений, среди которых «При жизни Вы его любили…», «Осыпались листья над Вашей могилой…», «Милый друг, ушедший дальше, чем за море!..».

Произведение «Не думаю, не жалуюсь, не спорю…» проникнуто пессимизмом, депрессивными настроениями. Лирическую героиню в жизни ничего не радует, ей ничего не хочется. Она лишена чувств, потерялась во времени и пространстве. В последних строках появляется сразу несколько ярких образов, характеризующих ее, — маленький плясун на, кажется, надрезанном канате; тень от чьей-то тени; лунатик двух темных лун. Особенно загадочен последний образ. Некоторые литературоведы считают, что под двумя темными лунами Цветаева имела в виду глаза любимого человека. Также есть версия, что они символизируют метание поэтессы между двумя мужчинами, двумя родными братьями — Сергеем и Петром.

d

Gist of the Russian Text Above

Associated with Peter Efron, the brother of Tsvetaeva’s husband Sergei, this poem was written as Peter lay dying in a hospital of tuberculosis. Apparently Marina fell in love with him in his final days and visited him constantly at the hospital. This created a lot of tension in her marriage to Sergei and may have influenced his decision to go as a volunteer to fight in WW I. After Peter died at the end of July, 1914, Tsvetaeva dedicated several poems to him.

The final stanza contains an obscure image; the poet describes herself literally as “a sleepwalker of two dark moons.” Some suggest that the two moons are the dark eyes of the dying Peter; others aver that the sleepwalking between two moons symbolizes the poet’s tergiversations, faced with the dilemma of loving two brothers.

 

Poems Consisting Solely of Titles, Bobby Goosey

                                                          Image by tskirde on Pixabay

Bobby Lee Goosey

 

 

Poems Consisting Solely of Titles

 

A Poem Written Whilst Wondering Why the British, Whilst Writing, Prefer the Word “Whilst,” While We Americans Eschew “Whilst,” Preferring, While Writing, to Write “While.” And While (Whilst) Speaking.

 

A Poem about How, When I’m Not in America, I Miss America, Even Miss Miss America, and about How, When I’m Not in Mississippi, I Miss Mississippi, Even Miss Miss Mississippi (But I Miss America More than I Miss Miss America, and I Miss Mississippi More than I Miss Miss Mississippi).

 

A Poem about Pondering Why “Big Boy” Brand Tomato Plants Produce (at Least in Ohio) Bigger, Better Tomatoes than “Better Boy” Brand, Whereas One Would Expect that “Better Boy,” although Not Bigger than “Big Boy,” Should, Nonetheless, Be Better.

 

[from Bobby Goosey’s Compendium of Perfectly Sensible Nonsense Verse]

                                                     Image by garten-gg on Pixabay

Translation of Poem by Boris Pasternak, "Душа," THE SOUL

 

Boris Pasternak

(1890-1960)

Душа

Душа моя, печальница
О всех в кругу моем,
Ты стала усыпальницей
Замученных живьем.

Тела их бальзамируя,
Им посвящая стих,
Рыдающею лирою
Оплакивая их,

Ты в наше время шкурное
За совесть и за страх
Стоишь могильной урною,
Покоящей их прах.

Их муки совокупные
Тебя склонили ниц.
Ты пахнешь пылью трупною
Мертвецких и гробниц.

Душа моя, скудельница,
Всё, виденное здесь,
Перемолов, как мельница,
Ты превратила в смесь.

И дальше перемалывай
Всё бывшее со мной,
Как сорок лет без малого,
В погостный перегной.

1956

 

Literary Translation/Adaptation by U.R. Bowie

 

The Soul

O soul of mine, who touchy-feels

For all my fellow bastardized;

You are the tomb in potter’s field

For those tormented, brutalized.

 

Their bodies lifeless you embalm,

In their name verses write;

With sobbing lyre their shades becalm,

Proclaim their memory bright. 

 

In our times venal, far from grand,

Upholding rectitude’s behest,

A funerary urn you stand

Wherein their ashes rest.

 

You kiss the ground, lie prostrate, weep

For all of their agonies aggregate;

You reek of the stench of a putrid slagheap,

Of the dust of the dead ones concatenate.  

 

O soul of mine, you graveyard of dreams,

You took what you saw on this vale of tears

And ground it all up like a gristmill meseems,

Made a mishmash of tearstained arrears. 

 

So go on with your grinding and pulping of all,

For what’s been my being is grist to your mill;

My forty-year grind o’er this earth’s squalid sprawl,

Blend it all with the stench of the grave and sour swill.