А.К. ТОЛСТОЙ
(1817-1875)
(1817-1875)
Бывают дни, когда злой дух меня тревожит
И шепчет на ухо неясные слова,
И к небу вознестись душа моя не может,
И отягченная склоняется глава.
И он, не ведая ни радости, ни веры,
В меня вдыхает злость – к кому, не знаю сам –
И лживым зеркалом могучие размеры
Лукаво придает ничтожным мелочам.
B кругу моих друзей со мной сидит он рядом,
И сердце он мое напитывает ядом
И речи горькие влагает мне в уста.
И всё, что есть во мне порочного и злого,
Клубится и растет всё гуще и мрачней
И застилает тьмой сиянье дня родного,
И неба синеву, и золото полей,
В пустыню грустную и в ночь преобразуя
Всё то, что я люблю, чем верю и живу я.
1858
d
И шепчет на ухо неясные слова,
И к небу вознестись душа моя не может,
И отягченная склоняется глава.
И он, не ведая ни радости, ни веры,
В меня вдыхает злость – к кому, не знаю сам –
И лживым зеркалом могучие размеры
Лукаво придает ничтожным мелочам.
B кругу моих друзей со мной сидит он рядом,
И сердце он мое напитывает ядом
И речи горькие влагает мне в уста.
И всё, что есть во мне порочного и злого,
Клубится и растет всё гуще и мрачней
И застилает тьмой сиянье дня родного,
И неба синеву, и золото полей,
В пустыню грустную и в ночь преобразуя
Всё то, что я люблю, чем верю и живу я.
Literary
Translation/Adaptation by U.R. Bowie
Now and again an evil spirit
plagues me,
He whispers in my ear words blurred, obscure;
My soul no hopes of heaven can foresee,
Poor head is bowed, for spleen there is no cure.
And he, who knows no joy, no saving faith,
Instills in me pure spite—toward one unknown,
In lying mirror refracts scenes that scathe,
That craftily enlarge minute things shown.
Amidst my dearest friends he takes a seat,
All merriment he’s long from souls unwrung,
He soaks my heart in venom and deceit,
And words most bitter places on my tongue.
And all in me most vicious and perverse
Swirls up and grows e’er dark and more emboldened,
The day’s bright glow in shadows doth immerse,
My skies of blue, the fields idyllic, golden,
Transmogrifying, rending bleak thereby
All things that I believe in, love and live by.
He whispers in my ear words blurred, obscure;
My soul no hopes of heaven can foresee,
Poor head is bowed, for spleen there is no cure.
And he, who knows no joy, no saving faith,
Instills in me pure spite—toward one unknown,
In lying mirror refracts scenes that scathe,
That craftily enlarge minute things shown.
Amidst my dearest friends he takes a seat,
All merriment he’s long from souls unwrung,
He soaks my heart in venom and deceit,
And words most bitter places on my tongue.
And all in me most vicious and perverse
Swirls up and grows e’er dark and more emboldened,
The day’s bright glow in shadows doth immerse,
My skies of blue, the fields idyllic, golden,
Transmogrifying, rending bleak thereby
All things that I believe in, love and live by.
