Translation of Poem by Robert Rozhdestvensky, Роберт Рождественский, "Жизнь" LIFE

 

Роберт Рождественский
(1932-1994)
                                                                         Жизнь
                                                                                                    Г. П. Гроденскому
 
 
Живу, как хочу, -
светло и легко.
Живу, как лечу, -
высоко-высоко.
 
Пусть небу смешно,
но отныне
ни дня
не будет оно
краснеть за меня…
 
Что может быть лучше —
собрать облака
и выкрутить тучу
над жаром песка!
Свежо и громадно
поспорить с зарей!
Ворочать громами
над черной землей.
Раскидистым молниям
душу открыть,
над миром,
над морем
раздольно парить!
 
Я зла не имею.
Я сердцу не лгу.
Живу, как умею.
Живу, как могу.
Живу, как лечу.
Умру, как споткнусь.
Земле прокричу:
«Я ливнем
вернусь!»

                             d
 
                                              Literary Translation/Adaptation by U.R. Bowie
 
                                                                                  Life
For G.P. Grodensky

I live like I want to,
all brightly and lightly.
I live like I fly,
way up high in the sky.
 
Maybe heaven will laugh,
but from henceforth, you see,
there won’t be a day
when it blushes for me . . .
 
What could be better?
To scoop up some clouds,
then wring out a rain cloud
on hot searing sands!
Or loud-mouthed and fresh,
start a fight with the dawn!
Or to bend thunderclaps
over blackness of earth,
then spread wide your soul
to the zigzagging lightning,
and soar high and free
over earth, over sea!
 
Bad stuff I no can do.
My heart I won’t lie to.
I live how I know how.
Cause I got me the know-how.
I live like I fly,
When I stumble I’ll die.
Yell to earth as I crumble:
“Be back by and by,
in rainstorm or stir-fry!”

 

 

 

Translation of Poem by Robert Rozhdestvensky, РОБЕРТ РОЖДЕСТВЕНСКИЙ, "Chagall"

 

РОБЕРТ РОЖДЕСТВЕНСКИЙ

(1932-1994)

 

(Посвящение М.Шагалу)

 

Марк Шагал

 

Он стар и похож на свое одиночество.

Ему рассуждать о погоде не хочется.

Он сразу с вопроса:

«— А Вы не из Витебска?..»—

Пиджак старомодный на лацканах вытерся…

«—Нет, я не из Витебска…»—

 

Долгая пауза.

 

А после — слова монотонно и пасмурно:

«— Тружусь и хвораю…

В Венеции выставка…

Так Вы не из Витебска?..»

«— Нет, не из Витебска…»

 

Он в сторону смотрит.

Не слышит, не слышит.

Какой-то нездешней далекостью дышит,

пытаясь до детства дотронуться бережно…

И нету ни Канн, ни Лазурного берега,

ни нынешней славы…

Светло и растерянно

он тянется к Витебску, словно растение…

 

Тот Витебск его — пропыленный и жаркий —

приколот к земле каланчою пожарной.

Там свадьбы и смерти, моленья и ярмарки.

Там зреют особенно крупные яблоки,

и сонный извозчик по площади катит…

 

«— А Вы не из Витебска?..».

Он замолкает.

И вдруг произносит, как самое-самое,

названия улиц:

Смоленская,

Замковая.

Как Волгою, хвастает Видьбой-рекою

и машет

по-детски прозрачной рукою…

 

«— Так Вы не из Витебска…»

Надо прощаться.

Прощаться.

Скорее домой возвращаться…

Деревья стоят вдоль дороги навытяжку.

Темнеет…

 

И жалко, что я не из Витебска.

 

d

 

Literary Translation/Adaptation by U.R. Bowie

                                                                           Chagall

He’s old and he looks like his own meagre loneliness.

Won’t talk about weather and other such prosiness.

Pipes up right away:

“So you’re not from Vitebsk?”

Old-fashioned sport coat, lapels frayed and worn . . .

“No, I’m not from Vitebsk.”

 Long pause.

 Then, words in a monotone, gloomily:

“I work on, I’m ailing . . .

Exhibition in Venice . . .

So then, you’re not from Vitebsk?”

“No, I’m not from Vitebsk.”

 

Looks off to one side.

Hears nothing, bad hearing.

Breathes faraway vistas aloof and endearing,

attempting to touch his lost childhood gingerly . . .

And Cannes’ a mirage, there’s no Cote d’Azur,

his fame is chimerical . . .

Bewildered and dazed, photosynthesis-seeking,

he stretches toward Vitebsk,

a plant craving light . . .

 

That Vitebsk of his is all dusty and hot—

nailed down to the ground by a fire watchtower.

Weddings and deaths, fairgrounds, prayer shawls, whatnot.

Ripening apples, especially large ones (succulent),

and a drowsy cabman drives his nag,

round and round and round the square . . .

 

“So you’re not from Vitebsk?”

He falls silent.

And suddenly pronounces, as if essence of all essences,

The names of the streets:

Smolensk Street,

Castle Street.

In tone of voice that sounds like Volga,

he brags of Veedba,

(ignominious dim tributary),

And waves about

a childlike transparent hand . . .

 

“So you’re not from Vitebsk . . .”

Time to say goodbye.

Say goodbye.

Time to head home on the fly . . .

Along the road trees stand at attention.

Dark is coming on . . .

 

And what a pity I’m not from Vitebsk.

 

 

 

 

 Reading by Galina Smirnova: 

https://www.youtube.com/watch?v=x5fUtKlYIlw

 

Translation of Poem by Robert Rozhdestvensky, РОБЕРТ РОЖДЕСТВЕНСКИЙ, "Ноктюрн," NOCTURNE

 

РОБЕРТ РОЖДЕСТВЕНСКИЙ

(1932-1994)

 

Ноктюрн

Между мною и тобою — гул небытия,
звездные моря,
тайные моря.
Как тебе сейчас живется, вешняя моя,
нежная моя,
странная моя?
Если хочешь, если можешь — вспомни обо мне,
вспомни обо мне,
вспомни обо мне.
Хоть случайно, хоть однажды вспомни обо мне,
долгая любовь моя.

А между мною и тобой — века,
мгновенья и года,
сны и облака.
Я им и тебе сейчас лететь велю.
Ведь я тебя еще сильней люблю.

Как тебе сейчас живется, вешняя моя,
нежная моя,
странная моя?
Я тебе желаю счастья, добрая моя,
долгая любовь моя!

Я к тебе приду на помощь, — только позови,
просто позови,
тихо позови.
Пусть с тобой все время будет свет моей любви,
зов моей любви,
боль моей любви!
Только ты останься прежней — трепетно живи,
солнечно живи,
радостно живи!
Что бы ни случилось, ты, пожалуйста, живи,
счастливо живи всегда.

А между мною и тобой — века,
мгновенья и года,
сны и облака.
Я им к тебе сейчас лететь велю.
Ведь я тебя еще сильней люблю.

Пусть с тобой все время будет свет моей любви,
зов моей любви,
боль моей любви!
Что бы ни случилось, ты, пожалуйста, живи.
Счастливо живи всегда.

1983

d

Literary Translation/Adaptation by U.R. Bowie

Nocturne

Between me and you lies the hum of nonbeing,

Seascapes star-spangled  

And clandestine seas.

How goes your living in time out of being,

My tender one, strange one,

Spring bloom of heartsease?

 

If you wish, if you may,

Cast a stray thought my way,

Think of me, dear,

Think of me.

Be it but once and be it offhanded,

Think one idle thought about me,

You abiding, perduring

Great love of my life!

 

Between me and you lie the eons of ages,

Lie instants and years

And wild dreams of stargazers.

I tell eons and ages,

And stargazing sages

To fly now to where

You abide free of fears;

I still love you, you see,

With a love ever stronger,

I’m a chronic, deep-rooted

And diehard lovemonger. 

 

How goes your living these days,

My spring bloom, my tender

And fragrant heartsease?

I wish you all happiness,

Dearest of dear,

Abiding, perduring

Great love of my life!

 

I’ll come to your aid if you call, only call,

Simply call out to me, softly call.

And let be with you,

Stay with you,

Perduring, undying,

Immutably be

The light of my love,

The cry of my love,

The pain of my love.

 

Only stay as you were,

And be ever the same,

Live trembling and quavering on.

Make sure you live sunnily,

Sure you live joyfully,

Through tears whatsoever

Live happily ever,

In happiness live your way

On and still on.

 

Between me and you

Are sheer eons of ages,

Are instants and years

And wild dreams of stargazers.

I tell eons and ages,

And stargazing sages

To fly now to where

You abide free of fears;

I still love you, you see,

Even more through the years.     

 

And throughout vast ages

May be with you, stay with you, 

Perduring, undying,

Immutable be,

The light of my love,

The cry of my love,

The pain of my love.

 

Through life whatsoever

Be happy forever,

Live happily ever

And ever, and ever,

Through ever-forever,

Perduring, undying,

Spring bloom

Of heartsease.