Translation of Poem by Arseny Tarkovsky, Арсений Тарковский, "Жили-были," THE YEAR NINETEEN

 

Арсений Тарковский

(1907-1989)

Жили-были

Вся Россия голодала,
Чуть жила на холоду,
Граммофоны, одеяла,
Стулья, шапки, что попало
На пшено и соль меняла
В девятнадцатом году.

Брата старшего убили,
И отец уже ослеп,
Всё имущество спустили,
Жили, как в пустой могиле,
Жили-были, воду пили
И пекли крапивный хлеб.

 

Мать согнулась, постарела,
Поседела в сорок лет
И на худенькое тело
Рвань по-нищенски надела;
Ляжет спать – я то и дело:
Дышит мама или нет?

 

Гости что-то стали редки
В девятнадцатом году.
Сердобольные соседки
Тоже, будто птицы в клетке
На своей засохшей ветке,
Жили у себя в аду.

 

Но картошки гниловатой
Нам соседка принесла
И сказала:
– Как богато
Жили нищие когда-то.
Бог Россию виноватой
Счел за Гришкины дела.

 

Вечер был. Сказала:
– Ешьте! –
Подала лепешки мать.
Муза в розовой одежде,
Не являвшаяся прежде,
Вдруг предстала мне в надежде
Не давать ночами спать.

 

Первое стихотворенье
Сочинял я, как в бреду:
«Из картошки в воскресенье
Мама испекла печенье!»
Так познал я вдохновенье
В девятнадцатом году.

 

 

d

 

Literary Translation/Adaptation by U.R. Bowie

 

The Year Nineteen

 

Half dead of the cold,

All of Russia starved,

Gramophones and blankets,

Chairs and caps, what have you,

Swapped for grain and salt,

In the year Nineteen.

My older brother killed,

Father now gone blind,

All we owned was squandered,

Lived as if in empty grave,

Lived our lives and water drank,

From nettle leaves we baked our bread.

Mother bent and older,

Hair gone gray at age of forty,

On her puny body now

She wears what beggars wear: sackcloth;

Goes to bed, sometimes I think,

Is mama breathing still, or not?

Guests who come to our abode

A rare thing now, in year Nineteen.

Our neighbors, oldsters weak of heart,

Live, as we, like birds in cages,

Perched up on their brittle branch,

Cheeping in their private hell.

But one neighbor brought to us

A few potatoes, rotten mostly,

And she said:

“How rich they lived,

Our panhandlers once.

God poor Russia judges harshly

For all of Grishka’s nasty work.”

 

It was evening when she came.

“Eat!” she said.

Mama served up tater fritters.

Never having come before,

My muse showed up in rose-pink blouse,

Accosted me in hopes of keeping

Me from sleeping through the night.

In a haze delirious,

I composed my first poem ever:

“Using shreds of spuds she scraped,

Mama tasty pastries baked.”

Thus inspiration I first knew

In lovely year Nineteen.

 

d

 

Translator’s Note

 In the fifth stanza “Grishka” is Grigory Rasputin.

                                                              Aleksei Aronov, "Twilight"